Схиархимандрит Анд­роник (в миру Алексей Андреевич Лукаш), Глинский старец, великий молитвенник и смиренный труже­ник на ниве Христовой, родился 12 февраля 1889 г. в селе Луппа Лох­вицкого уезда Полтавской губер­нии в семье крестьянина Андрея и его жены Акилины. Начальное образование получил в сельской церковно-приходской школе. В 1905 г., желая всецело посвятить свою жизнь Богу, Алексей приехал в Глинскую пустынь и попросил настоятеля схиархимандрита Иоанникия (Гомолко) принять его в обитель. «Строгий, умный отец Иоанникий», проверяя решимость юноши, спросил: «Ты такой моло­дой, а послушания у нас тяжелые… Как будешь жить?» Но, видя не­поколебимое стремление Алексея к иноческой жизни, принял его в со­став братства. Сначала Алексей нес послушание в монастырской гостинице, принимая гостей, затем — на стирке белья, на кухне, в саду, на пасеке, и, наконец, в скиту. Пер­вым его духовником был старец о. Аристоклий (Ветер). В 1913 г. о. Аристоклий перешел в Омский Покровский монастырь, а Алексея поручили строгому аскету и опыт­ному подвижнику о. Иулиану (Га- гарину), который научил его сле­дить за душевными страстями, не действовать по их внушению, а, призывая Божию помощь, проти­воборствовать им. С детства кроткий и смиренный, Алексей полностью предал себя в волю старцев. Такая настроенность при­влекала к нему благоволение и милость Божию, помогала возра­стать в богоугодной жизни и идти спасительным путем духовного обновления. Тем, кто усердно за­нимается внутренним подвигом, посылаются и сугубые скорби. Так и жизненный путь старца был преисполнен различных скорбей.

В 1915 г. Алексея призвали в армию. Сначала он служил в Пер­ми, но вскоре был переведен на фронт, где попал в плен к австрий­цам и пробыл в Австрии три с по­ловиной года. Пленных почти не кормили, работу давали самую трудную. Многие пленные умер­ли. Но Алексей усиленно молился и принимал все скорби как от руки Божией. От такого внутреннего устроения в его душе постоянно сохранялся мир. Он стяжал живую веру и получал благодатные уте­шения. О страданиях тех лет ста­рец с присущей ему кротостью говорил: «Мы землю копали, все равно ведь нужно трудиться. И чудеса Божии сопутствовали нам». Конвоиры, видя, как стара­тельно он работает, предлагали ему табак (нередко пленные ме­няли хлеб на табак), но Алексей не брал. Они удивлялись и гово­рили: «И не курит, и трудится». После окончания войны в 1918 г. он вернулся в обитель, где снача­ла проходил послушание на мона­стырской мельнице, а затем был определен на должность эконома. 11 июня 1920 г. был пострижен в рясофор, а в 1921 г. — принял мо­нашеский постриг с именем Анд­роник. День пострига навсегда остался в его памяти. Позднее он писал и говорил своим духовным детям: «Помните великий день вашего пострига, помните обеты при постриге, данные вами… быть истинными монахами—во веки не согрешите». Годы, проведенные в обители, оставили в молодом ино­ке неизгладимый след и способ­ствовали его духовному совершен­ствованию. И впоследствии, где бы он ни был, он всегда был тверд в исполнении своих монашеских обетов.

Отец Андроник глубоко пере­живал закрытие Глинской пусты­ни и говорил, что это было «собы­тие страшное». Своей строгой ино­ческой жизнью и беспрекослов­ным послушанием монах Андро­ник обратил на себя внимание епископа Павлина (Крошечкина), Курского викария, который взял его к себе в келейники и в 1922 г. рукоположил во иеродиакона. Ста­рец рассказывал: «Однажды в хра­ме подошла ко мне какая-то жен­щина и со слезами говорила, что все церкви закрыты, колокола пе­рестали звонить, а я сказал: «Бог даст, и зазвонят»; за эти слова со­слали меня на Колыму в 1923 г. на 5 лет». В ссылке о. Андроник слу­жил санитаром в тюремной боль­нице. Он ухаживал за больными с искренним состраданием и любо­вью, сам мыл их. Все его любили, а сосланные узбеки даже звали «мамой».

Однажды в больницу привезли умершего епископа Иринарха (Синькова). Отец Андроник об­мыл его и упросил врача, чтобы тот отдал для погребения еписко­па большой гроб, который не­сколько лет стоял в больнице, по­том застелил гроб белой просты­ней, из полотенца сделал омофор, надел на епископа свою шапку и в руки дал четки. Отец Андроник написал епископу Павлину, что Господь сподобил его похоронить епископа Иринарха (уже в 1936 г. он был награжден за это золотым наперсным крестом Патриаршим Местоблюстителем митрополи­том Сергием). По амнистии о. Андроник вернулся из ссылки раньше срока, он по-прежнему был келейником у епископа Павлина, который в 1926 г. в Московском храме Воскресения в Сокольниках (к этому времени преосвященный Павлин был назначен епископом Можайским, викарием Московс кой епархии) рукоположил его в сан иеромонаха. Через год, когда о. Андроник сильно заболел, он был пострижен в схиму с остав­лением имени Андроник (в честь преподобного Андроника, память 13/26 июня).

В 1939 г. о. Андроник во вто­рой раз был осужден и сослан на Колыму. Сначала его одиннад­цать месяцев держали в тюрьме, где каждую ночь вызывали на допросы и принуждали оклеве­тать епископа Павлина, но старец молчал. Ему угрожали, мучили: «Поставят к стене и начинают стрелять, но мимо, запугивают…» Следователь кричал на о. Андро­ника: «Я тебя убью!», а однажды сорвал со старца крест и бросил в печь. Отец Андроник сказал: «Что ты делаешь? Меня крести­ли, мне дала мать крестик, а ты срываешь». Но на допросах его не били и бранными словами в его присутствии не ругались. Только один раз во время допроса вошел в комнату «какой-то верзила и сказал следователю: «Сколько ты будешь возиться с этим стари­ком?» — и ударил о. Андроника так, что тот потерял сознание. «Очнулся уже в тюремной боль­нице и на вопросы, что с ним слу­чилось, отвечал, что шел на доп­рос, упал, да о камень ударился». Как-то привели старца в большую комнату, в которой была раскален­ная печь, и сказали: «Ну, Лукаш, садись на печку». Отец Андроник спросил: «Как, разуваться? Бо­сым лезть?» Тогда его удержали: «Пока подожди». Во время дру­гого допроса раздели до нижнего белья, вывели в коридор, где сто­яли огромные ящики в рост чело­века, в таком ящике его и запер­ли, а мороз был пятьдесят граду­сов. Старец думал, что замерзнет и умрет там, но в последний мо­мент ящик открыли, под руки вы­вели его, так как сам он идти уже не мог. Много раз предлагали под­писать какие-то бумаги, но о. Ан­дроник отвечал: «Я неграмотный, не знаю, что там написано» — и не подписывал. Затем о. Андро­ника перевели в лагерь, там было легче, шпана очень беспокоила, если к ней попадешь».

В лагере много работали, о. Андроник был там дневальным. Трудолюбие, послушание и внут­реннее благородство старца вы­зывали уважение не только у осуж­денных, но и у охранников. Сам начальник лагеря очень его ува­жал, дорожил им и в конце срока взял к себе в дом, где о. Ан­дроник вел все домашнее хозяйство. «Я повесил кар- тиночку «Воскресение», молился, а когда начальник стал за это упрекать, то ска­зал: «Не нравится — уйду в лагерь», — рассказывал ста­рец. По-видимому, он силь­но болел в то время, так как просил начальника в случае его смерти сообщить в Пат­риархию, что скончался та­кой-то схимник. Все в той семье очень полюбили о. Андроника, жена начальни­ка расспрашивала его о ду­ховной жизни, а когда закон­чился срок о. Андроника и он уезжал в Глинскую пус­тынь, она дала ему денег на дорогу. Сам же начальник всеми силами пытался удержать о. Андроника, жалко ему было расста­ваться со старцем.

28 сентября 1948 г. о. Андроник вернулся в Глин­скую пустынь. С самыми теплыми чувствами братской любви встретили его настоятель и насельники обители. Видя высо­коподвижническую жизнь о. Анд­роника, епископ Сумской и Ахтыр- ский Иларион в апреле 1949 г. на­значил его благочинным и ризни­чим монастыря. Как благочинный, он должен был следить за всем в обители, собирать братию на об­щие послушания (сенокос, заготов­ку дров, работы на огороде и др.), на которых всегда сам был пер­вым. Во всех делах о. Андроник был энергичен и бодр, так что сло­во его, живое, задушевное, ясное, подбадривало и всех окружаю­щих. Работать с ним было легко и радостно.

Душа о. Андроника, очищенная многими скорбями, была преис­полнена благодатных даров Свя­того Духа. Эта духоносность и привлекала людей к старцу. Вели­кодушно претерпев все страдания, он делом исполнил заповедь: «Лю­бите врагов ваших» — и стяжал в своем сердце величайший дар благодати Божией — христианс­кую любовь к ближнему. Смире­ние и кротость безраздельно ца­рили в его душе, даже ходил ста­рец всегда смиренно согнувшись.

Вначале братия обращались к нему лишь по делам послушаний, но, чувствуя его горячую, искрен­нюю, снисходительную ко всем человеческим немощам любовь и духовную опытность, стали пове­рять ему свою душу. После бесе­ды со старцем, его молитв тихое и благодатное утешение наполня­ло их сердце. В короткое время он снискал такое доверие, что стал братским духовником. Епископ Сумской и Ахтарский Евстратий писал: «Отец Андроник… пользу­ется заслуженным уважением всех насельников обители. Все свободное время проводит в мо­литве».

Действительно, ни одного ре­шения не принимал старец без усердной молитвы. За своих ду­ховных детей молился он непрес­танно, и сам об этом писал: «Сколько есть моих сил, всегда днем и ночью я вас поминаю в сво­их прежних молитвах». Мудрый духовный наставник, о. Ан­дроник имел дар от Бога бе­зошибочно видеть внутрен­нее состояние человека. Вся сила духовного руководства старца сводилась к тому, чтобы указать каждой душе путь спасения через веру во Христа Спасителя. Спасая других, он и сам восходил на вершину богообщения, и слушающих его возводил за собой.

Советы старца всегда были основаны на учении святых отцов. В сохранив­шихся записях о. Андрони­ка собраны наставления из «Отечника», «Луга духовно­го», других святоотеческих творений, а также глубокие по своему содержанию соб­ственные изречения старца, которые он сам переписы­вал и раздавал своим учени­кам.

5 мая 1955 г. по благосло­вению Святейшего Патри­арха Алексия I о. Андроник был возведен епископом Евстра- тием в сан схиигумена. Велик был духовный авторитет старца.

После закрытия обители в 1961 г. о. Андроник переселился в Тби­лиси под непосредственное попе­чение бывшего начальника Глин­ской пустыни митрополита Тетрицкаройского Зиновия (Мажуги), который очень любил и почитал старца. В Грузии о. Андроник про­должил свое старческое служе­ние. Он совершал богослужения и исповедовал в храме святого Александра Невского — кафед­ральном храме владыки Зиновия. Сюда, как раньше в Глинскую пу­стынь, со всех концов страны ус­тремились к нему ищущие спасе­ния.

 

В 1963 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия I митрополит Зиновий возвел о. Ан­дроника в сан схиархимандрита.

Тесна была духовная связь о. Андроника со всеми глинскими иноками, которые часто писали ему, приезжали. «Сердце горело, когда ехали к старцу», — вспоми­нали они. Письма о. Андроника к его духовным детям — инокам Глинской пустыни, составляющие часть его духовного наследия, про­никнуты необыкновенно искрен­ней, трогательной любовью, ис­тинно отцовской заботой и даже лаской. В то же время они содер­жат и строгие, мудрые, высокоду­ховные наставления. Приведем лишь несколько отрывков из его писем: «Духовный и возлюбленный мой родной сыночек отец И. Не скорби… Господь — Сердцеведец, призови Его крепкой сердечной верой, и Он, Всеблагий, всегда тебе поможет. А больше всего всегда старайся и дела, и жизнь свою предавать всецело святой воле Божией. Буду молиться за тебя, родной, но ты и сам прило­жи свой посильный труд к этому делу». «Мужайтесь, и да крепит­ся сердце ваше среди докучливых и иногда устрашающих искуше­ний. Добро всегда иметь Господа пред собою и в Его присутствии находиться в непрестанной молит­ве… Господи, посылаешь ми скор­би, прошу: пошли и терпение. Гос­поди, помилуй, Господи, помилуй, Господи, прости, помоги мне, Гос­поди, Крест Твой понести».

«Радуйтесь во искушениях, ко­торые будут попущены вам, при посредстве их приобретается ду­ховный плод». «Молися почаще и говори: «Не яко аз хощу, а яко Ты, Отче». Матерь Божию нужно про­сить, Она никогда не оставит. Толь­ко нужно крепко веровать». К Ма­тери Божией имел о. Андроник ве­личайшее благоговение и любовь: «Поручитесь Матери Божией — Она вас всегда и везде спасет!»

Очень часто старец повторял: «У человека невозможно, у Бога все возможно…» — «Нужно думать и помнить каждую минуту о смер­ти. Как ложишься спать, думай: «Легли многие и не встали; заснул

— и на вечность».

К старцу обращались многие священнослужители для разреше­ния вопросов, которые у них воз­никали в их пастырской деятель­ности. Вот дословные ответы старца на некоторые из таких воп­росов:

«Те, кто причащается каждый день, — эти люди в прелести. Это не нужно, это от лукавого. Прича­щаться надо только один раз в месяц. Нужно приготовиться к Причастию, отсекать своеволие, чтобы Причастие было во спасе­ние, а не во осуждение. Каждый день причащаться может схим­ник, монах больной, седмичный священник… Священникам надо почаще каяться. Людей исповеду­ем часто, а сами не каемся. Хо­рошо каждый день исповедовать­ся, что есть на совести…

Если в храме есть ковры, на которых изображены кресты, то такие ковры надо убрать… на кре­сте был Господь распят, а мы хо­дим, топчем. Однажды в Глинс­кую пустынь прислали дорогой ковер, а на нем большой крест, но сразу заметили и убрали…

Некоторые священники, когда нет вина, совершают литургию на соках. Это грех. Это недопустимо.

Во время литургии на жертвен­нике и на престоле нужно, чтобы обязательно горели свечи, если не горят, то смертно согрешает иерей».

Достигнув преклонного возра­ста, схиархимандрит Андроник почувствовал, что приближается переход его в иной мир, к чему он готовился всю свою жизнь бдени­ем, пощением и молитвой. В но­ябре 1973 г. во время чтения ут­ренней молитвы «Боже, очисти мя, грешного…» он стал говорить не­внятно и сбивчиво, вскоре у него пропала речь, и отнялась левая сторона тела. Многие полагали, что ему осталось жить несколько часов, но Божиим Промышлени­ем он еще должен был жить на пользу своих духовных чад. Через двадцать пять дней речь его вос­становилась, но паралич левой сто­роны тела продолжался до самой кончины.

Не имея возможности по бо­лезни посещать богослужения, он переносил болезнь без ропота и непрестанно молился дома, ежед­невно причащаясь святых Христо­вых Тайн. На первой седмице Ве­ликого поста о. Андроник почув­ствовал облегчение и даже мог петь ирмос «Помощник и Покро­витель…» И никто теперь уже не думал, что это была последняя его песнь. На третьей седмице его здоровье ухудшилось, и он пере­стал принимать пищу. 17 марта, в воскресенье, в половине шестого утра, он был в забытьи. Это со­стояние продолжалось до 10 ча­сов вечера, когда он внятно про­изнес слова: «Милость Божия все покроет», а затем начал кого-то благословлять. По-видимому, за строгую подвижническую жизнь Господь сподобил его узреть от- шедших своих собратий по духу. После этого он пришел в сознание, тихо сказал: «Я буду умирать», закрыл глаза и уже ни с кем не говорил, хотя все понимал и оста­вался в полном сознании. Силы старца слабели, и 21 марта, в чет­верг, в начале шестого часа утра он в мирной и безболезненной кон­чине предал дух свой Богу.

21 марта гроб с телом почив­шего схиархимандрита Андрони­ка был поставлен в соборе во имя святого благоверного князя Алек­сандра Невского в Тбилиси, где митрополитом Зиновием была со­вершена великая панихида. Тело старца находилось в соборе до 26 марта. У гроба совершались па­нихиды и читалось местными и приезжими священниками Святое Евангелие.

26 марта архимандрит Иоанн (Маслов) с собором клириков со­вершил литургию Преждеосвящен- ных Даров. Отпевание и погребе­ние схиархимандрита Андроника были совершены митрополитом Зиновием с собором духовенства.

Старец Андроник похоронен на Грмагельском городском кладби­ще в Тбилиси.

 

«Русь Святая. Жития святых

и подвижников благочестия XX века». М., Центр Благо, 2002 г.