Тот, в ком есть жертвенность и вера в Бога, себя в расчет не берет. Если человек не возделает в себе жертвенного духа, то он думает только о себе и хочет, чтобы ради него и другие жертвовали собой. Но тот, кто думает только о себе, попадает в изоляцию и от людей, и от Бога — в двойную изоляцию — и Божественной Благодати не приемлет.

Такой человек ни на что не годен. И посмотрите: ведь того, кто постоянно думает только о себе, о своих трудностях и т.п., в минуту нужды никто не поддержит даже по-человечески. То, что он не получит поддержки божественной, — это ясно и так, но ведь и поддержки человеческой он не получит тоже! Потом этот человек будет искать помощи то здесь, то там, то есть он будет мучиться, чтобы найти помощь от людей, но не сможет найти ее. И наоборот о том, кто не думает о себе, но постоянно, в хорошем смысле этого слова, думает о других — о таком человеке все время думает Бог.

И потом другие люди тоже думают о нем. Чем больше человек забывает себя, тем больше помнит о нем Бог. Вот, например, в общежительном монастыре тот, в ком есть любочестие, приносит себя в жертву, отдает себя другим. Думаете, остальные этого не замечают? И разве смогут они не подумать об этой душе, которая всецело отдает себя другим, а о самой себе не думает? И разве может не подумать об этой душе Бог? Великое дело! В этом видно Божие благословение, виден образ божественного действия.

Попадая в трудную ситуацию, человек сдает экзамены. Действительная любовь, жертвенность проявляются в такие минуты. Когда мы говорим, что у кого-то есть жертвенность, мы имеем в виду то, что во время опасности он не берет в расчет себя и думает о других. Ведь и пословица говорит. «Друг познается в беде». Если бы, Боже упаси, сейчас, например, начали падать бомбы, то стало бы ясно, кто думает о других и кто — о самом себе. Но тот, кто приучился думать лишь о себе, в трудную минуту тоже будет думать о себе, и Бог об этом человеке думать не станет. Если же кто-то заранее учится думать не о себе, но о других, то и во время опасности он тоже подумает о других. Тогда станет видно, в ком есть действительная жертвенность, а в ком — самолюбие.

Если христианин не начнет уже сейчас чем-то жертвовать: какой-то своей похотью, эгоизмом, то как он достигнет того, чтобы в трудную минуту пожертвовать своей жизнью? И если сейчас он боится труда и озабочен тем, чтобы не переработать больше другого, то как он достигнет такого состояния, что побежит отдавать за другого свою жизнь? Если сейчас он озабочен собой по пустякам, то как он подумает о другом в ту минуту, когда его жизнь будет подвергаться опасности? Тогда будет труднее. Если придут нелегкие годы и такой человек увидит своего соседа, в горячке упавшего на дороге, то он оставит его лежать там, уйдет и скажет «Пойду-ка лучше и я прилягу, а то как бы не свалиться и мне».

А на войне идет борьба жизней, твоей и чьей-то еще. Отвага заключается в том, чтобы спешить на помощь другому человеку, но если отсутствует жертвенность, то каждый стремится спасти самого себя. Но вот что замечено: на войне снаряд или мина находят того, кто старается улизнуть. Такой человек вроде бы желает избежать опасности, но тем скорее сворачивает себе шею. Поэтому не надо стремиться улизнуть от опасности и особенно за счет других. Помню один случай, происшедший на албанской войне [1]. У одного солдата была каменная плита, и он укрывал за ней голову от пуль и осколков. Когда ему понадобилось отойти за чем-то в сторону, он поставил плиту на дно траншеи, прислонив к стенке. Увидев это, его сосед тут же схватил эту плиту и забрал ее. «Сейчас, — подумал он, — подвернулся удобный случай взять ее себе». Однако в тот самый момент его накрыла мина, и не осталось даже мокрого места.

Видя, как вокруг рвутся снаряды, несчастный взял эту плиту, но о том, что ее хозяин вернется, он не подумал. Он подумал только о себе и своему поступку нашел оправдание: «Раз он отошел, то я могу взять эту плиту себе». Да, уйти-то он ушел, но плита ведь оставалась его собственной. А еще один отлынивал от службы все время, пока шла война. Не думал ни о ком. Другие отдавали за Родину свою жизнь — он же сидел дома. До последнего часа, когда положение осложнилось, он стремился избежать опасности. Потом, когда пришли англичане, он постарался попасть в расположение их войск, представился Зерве [2] и, поскольку имел также и американское гражданство, воспользовался случаем и убежал в Америку. Только он до нее доехал — сразу умер! Его жена, бедняжка, говорила: «От Бога хотел улизнуть!» Итак, он умер, в то время как другие, бывшие на войне, остались в живых.

 1) Албанская война (или албанский фронт) — война 1939-40 г. между Грецией и фашистской Италией. — Прим. пер.

 2) Наполеон Зерва (1891-1957) — лидер антифашистского движения «Национальный Греческий Демократический Союз», действовавшего против нацистов в Эпире и некоторых других областях Греции. — Прим. пер.